[4] Единственный выход

[Sefir]

Название: Письмо врагу
Автор: -=Ray=-
Фандом: Новый Человек-паук (The Amazing Spider-Man, 2012)
Персонажи: Курт Коннорс, упомянаются: Питер Паркер, Ричард Паркер, Мэри Паркер
Рейтинг: PG
Описание: Постканон. Мудовые страдания Коннорса в "одиночке".

Раздобыть в тюрьме бумагу и карандаш не так уж сложно. Устроить передачу письма на волю так, чтобы оно дошло до адресата в целости и сохранности - уже сложнее. Но всё это - мелочи перед лицом главной проблемы. А главная трудность - написать первые строки.
Я решительно склонился над немного помятым листком бумаги. И тут же отпрянул от него, как от огня. Нет. Это фарс какой-то получается. Что я могу написать? "Привет, как дела"? Чушь!
Поднявшись со скрипучей железной кровати, я несколько раз обошёл по периметру свою, не отличающуюся просторностью, камеру. Ну вот и что это за рефлексия? Мечусь тут, как зверь в клетке. И из-за чего?
"Ага, молодец! Так и напиши. Он оценит сравнение" - невесело усмехаясь собственным мыслям, я, ссутулившись, сел на прежнее место.
Прошло немало времени прежде, чем карандаш наконец коснулся бумаги.
Если бы у меня была вторая рука, закрыл бы поллица ладонью, пока писал.
Спокойным ровным почерком я вывел несколько строк. Быстро, не останавливаясь и не задумываясь.
"Здравствуй, Питер. Я много думал над твоими словами..." Ещё бы! У меня тут масса свободного времени. "Разумеется, ты ни в чём не виноват. И совершенно ничего мне не должен. Разумеется, я не имею права ни о чём просить. Однако, увы, больше мне обратиться не к кому. Есть одна вещь, которую ты бы мог сделать. В смысле, я был бы очень благодарен. Я не могу передать тебе эту просьбу в письме. Поэтому, если бы ты нашёл время придти ко мне снова..."
Карандаш звонко срикошетил от стены и укатился в угол камеры.
"Какой ты вежливый, Курт!"
Я откинулся назад, неудобно облокачиваясь спиной о холодную бетонную стену, исписанную математическими символами и химическими формулами. Графитный стержень очень быстро стачивается о бетон. Так что в углу сейчас лежал всего лишь плохо заточенный огрызок с ластиком на конце и какими-то пёстрыми узорами.
Когда-то давно набор таких же пёстрых карандашей разных цветов я подарил маленькому Питеру. Это был, кажется, День Рождения Мэри. Но я не мог прийти без подарка для самого младшего из Паркеров. В конце концов, должен же был хоть кто-то в этой семье в тот день порадоваться искренне и от всего сердца. Откровенно говоря, я бы предпочёл и вовсе не приходить на это семейное торжество, если бы Ричард не попросил.
- Я хочу, чтобы вы наконец поладили.
- Рич, о чём ты? Мы и так неплохо общаемся, по-моему.
- Не забывай пожалуйста, что я знаю тебя не первый день. Да и Мэри... Ты просто пойми, я устал между вами метаться. Вы - самые близкие мне люди. И если у тебя или у неё что-то не в порядке, я тоже не могу быть спокоен. А уж после той ссоры...
- И рыбку съесть и кости сдать, Рич...
- Зачем ты так?
- Ладно. Я приду. Поладим.
Судя по всему, он побеседовал по душам не только со мной, но и со своей женой. Потому что в свой День Рождения Мэри была - сама любезность и очарование. Я сидел за праздничным столом, слушал её щебетание о приготовленном ужине и грядущем десерте, изредка косился на часы и ни разу не забыл вовремя дружелюбно улыбнуться. Питер ёрзал на стуле и поминутно просил отпустить его в гостиную смотреть мультики. Ричард не забывал чмокнуть жену в щёку каждый раз, когда ходил на кухню, чтобы отнести грязные тарелки или принести забытый кетчуп.
А я сидел посреди этой идилии и мечтал лишь поскорее уехать отсюда в какой-нибудь грязный бар с морем алкоголя и девиц лёгкого поведения, чтобы с головой окунуться в чернуху этой жизни. Мне хотелось прополоскать рот крепком спиртным, чтобы смыть с губ слащавый привкус этого вечера.
Я не смог бы объяснить всего этого Ричарду. Он бы просто не понял. Он действительно искренне не понимал причин, по которым я до отключки напился на их свадьбе, постоянно избегал праздничных ужинов в их доме и предпочитал видеться с Ричардом где угодно, но только не у них в гостях. Он бы не понял. А я бы не сумел объяснить. Не сумел бы подобрать правильные слова. Поэтому мне оставалось лишь мириться с положением вещей и прилагать максимум усилий к тому, чтобы ни в коем случае не выдать своего настроения неосторожной фразой или излишне мрачным взглядом.
Единственный человек во всём этом доме, которого не касались мои мутные размышления - был Питер. Ребёнок не в ответе за своих родителей. И главная задача любого взрослого - оградить его от недетских проблем и не позволить себе вымещать на нём свой негатив. Поэтому с ним я перемигивался и улыбался вполне искренне.
Интересно, помнит ли он тот день, настолько смутный и далёкий?
Удивительно, что нас связывают такие противоречивые, такие банальные, но и такие дикие события. Мог ли я представить тогда, что через четырнадцать лет буду сидеть в тюремной камере и пытаться написать письмо тому самому мальчишке, успевшему за это время спасти целый город, при чём, от меня?
Я снова покосился на лист бумаги, лежавший рядом. Вздохнув, поднял карандаш и, кое-как оторвав ту часть листа, что была уже исписана, вывел на оставшемся клочке лишь несколько слов:
"Питер, навести меня, если будет возможность."
С подписью тоже возникла проблема. Написать "Mr." или "Dr." у меня рука не поднялась. Поэтому, поколебавшись, я вывел в углу листа скромное "C.Connors".
Сложив многострадальное письмо вчетверо, я положил его под подушку и вытянулся поверх грубого казённого одеяла.
Вот и всё. Теперь остаётся лишь передать его на волю и надеяться на то, что этот клочёк бумаги не потеряется где-нибудь по дороге. Впрочем, не должен. Куда больше меня занимал другой влопрос: что будет, когда записка дойдёт до Питера?

26.07.2012 5:40